Система управления рисками – ядро всего таможенного регулирования. Это следует из международных стандартов, документов ВТамО и опыта многих стран мира, которому мы пытаемся следовать. Однако в России СУР превратилась из удобного механизма администрирования в страшный кошмар участников ВЭД. Простои грузов, избыточные издержки и ценовые профили риска – это далеко не полный перечень того, с чем регулярно сталкиваются участники рынка. ПРОВЭД решил узнать у экспертов отрасли, почему у нас все никак не приживутся международные стандарты, и что еще можно сделать, чтобы действительно эффективно управлять рисками.

 

Какой должна быть СУР?

 

Чтобы качественно изменить подход к таможенному администрированию, международное сообщество создало много документов. Но среди них особенно хочется выделить два – Международную конвенцию об упрощении и гармонизации таможенных процедур и Рамочные стандарты безопасности и облегчения мировой торговли, созданные еще в далеком 2005 году.

 

Товарооборот рос, а вместе с ним росли объемы контрабанды, незаконные поставки оружия и наркотиков. Однако подвергать контролю каждую партию груза на границе не представлялось возможным. Это означало только одно – работу таможенных органов необходимо было полностью перестраивать.

 

Ключевой идеей этих документов стало сотрудничество между государственными органами и бизнесом, а также взаимный обмен данными между таможенными органами и другими службами разных государств.

 

Был сформулирован важный принцип: таможенный контроль должен быть ограничен минимумом для обеспечения таможенного законодательства, а на основе анализа рисков необходимо выявлять лица или товары, подлежащие таможенному контролю. Тогда же зародилось и два важных компонента администрирования. Уполномоченные экономические операторы, то есть добросовестные участники ВЭД, которые могут пользоваться специальными упрощениями в обмен на информационное сотрудничество с таможней. И таможенный аудит – система контроля участников ВЭД уже после выпуска товаров; именно таможенный аудит должен был стать основной формой контроля, а не контроль на границе.

 

Все эти компоненты неотъемлемо связаны между собой, но самое главное – в рамках этих процессов создается и анализируется огромный пласт информации о товарах, отдельных поставках, участниках ВЭД. Все это позволяет реализовать важный принцип – интегрированного управления цепочкой поставок.

 

Проще говоря, государственные администрации не просто способны точечно проконтролировать одну поставку на границе, а способны все знать обо всей цепочке поставок – от момента создания товара до его конечной продажи.

 

Подобная система уже давно прижилась во многих странах и действует весьма результативно. Например, в Евросоюзе результативность СУР оценивается в 97%. Ее успешно взяли на вооружение таможни США, ОАЭ, Сингапура, Австралии и многих других государств. При этом участники ВЭД не только меньше сталкиваются с избыточным таможенным контролем, но и сами стремятся улучшить качество своей работы и не нарушать законодательство, чтобы не попасть под риски и не терять деньги при проведении государственного контроля.

 

Почему мы далеки от международных стандартов?

 

Несмотря на всю простоту и лаконичность идей, заложенных в международных стандартах, российская версия администрирования хотя и оперирует такими понятиями, как СУР, УЭО и таможенный аудит, от зарубежной практики сильно отличается. Причем, по мнению экспертов, проблемы есть как с теорией, так и с практикой реализации.

 

Сергей Гусев, сопредседатель Комитета по транспорту и таможне Ассоциации европейского бизнеса (АЕБ):

 

– Главная проблема СУР – полная и абсолютная закрытость, которая исключает наличие эффективного механизма проверки и контроля адекватности и реалистичности контрольных показателей ценовых профилей риска. Условно и упрощенно говоря, если кто-то в ФТС России установит в профиле риска контрольный уровень цены шоколадного батончика на уровне 100 долларов, то механизма узнать об этом и оспорить корректность такого уровня – нет. Вообще нет.

 

И этот безосновательно и/или ошибочно установленный контрольный уровень будет действовать, пока кто-то в ФТС по какой-либо причине не пересмотрит этот ценовой уровень.

 

Еще одна глобальная проблема – регулирование, основанное на принципе презумпции злонамеренности участника ВЭД, целью которого является уход от таможенного контроля и таможенных платежей. Из-за этого все регулирование пишется в расчете на сплошной контроль с целью поставить стопроцентный заслон для такой категории участников ВЭД. В результате эффективность таможенного контроля крайне низкая.

 

Так, например, в ценовых рисках присутствуют товары с нулевой ввозной таможенной пошлиной, а также отсутствуют допустимые пределы минимальных отклонений весовых и объемных характеристик товаров при контроле в пунктах пропуска и помещении на временное хранение. Все это в связке с частью 3 статьи 16.1 КоАП приводят к бессмысленному и сплошному взвешиванию всех товаров.

 

Максим Шестаков, вице-президент Ассоциации производственных и торговых предприятий рыбного рынка:

 

– СУР в России реализована достаточно эффективно. Задачу по предотвращению наиболее грубых нарушений закона она, скорее всего, решает. Однако главные проблемы российской СУР лежат вне ее. Это всем известные аспекты государственной протекционистской политики в области ВЭД, в результате которой появляются стимулы для недостоверного декларирования многих рядовых товаров с целью избежать избыточного объема таможенных платежей. Также нередки ситуации, когда схожие по своим характеристикам товары попадают под различные таможенные тарифы и прочие виды регулирования, что создает предпосылки для нарушения закона.

 

С помощью СУР в России пытаются решать проблемы экономики (а иногда и политики) в целом, что создает дополнительную и не всегда адекватную нагрузку на таможню.

 

Ольга Олигер, эксперт Ассоциации «Некоммерческое партнерство Профессиональных таможенных операторов» (А НП ПТО):

 

– Практика показывает, что принцип пропорциональности – означающий, что частота контрольных мероприятий, проверок и задействованных ресурсов пропорциональна уровню риска нарушения законодательства, а меры, направленные на его минимизацию, адекватны результатам – зачастую не соблюдается, а это самый важный фактор, влияющий на эффективность СУР. На мой взгляд, при реализации СУР присутствует недопонимание основной цели – создания именно Системы, способной уменьшить вероятность и последствия неблагоприятных событий: неуплаты таможенных платежей, ущерба безопасности государства при ввозе товаров, излишнего необоснованного административного давления на участников ВЭД.

 

Самые главные проблемы нашей СУР кроются в ее непрозрачности и непредсказуемости, в низком уровне анализа рисков и отсутствии глубины определения области рисков, что влечет за собой неэффективность управления рисками как системы в целом и сказывается на результатах локального контроля.

 

По этой же причине до сих пор львиная доля рисков – целевые риски, заостренные на конкретной ДТ или транспортном средстве, попавших под выборку, не учитывающие тиражирования ошибок и нарушений, исходя из оценки всей работы участников ВЭД.

 

Инна Елисанова, старший юрист международной юридической фирмы Dentons:

 

– Нареканий от лица бизнес-сообщества к СУР достаточно много. Это связано с тем, что бизнесу непонятна методика принятия решений таможенными органами посредством СУР. Одним из самых принципиальных вопросов является природа статистических данных, на основе которых осуществляется анализ внешнеэкономической деятельности компаний в рамках СУР и делаются выводы касательно отнесения компании к «низкой» степени риска или нет, а также применяемых мер контроля.

 

Таможенные органы – это достаточно закрытая система, которая привыкла действовать в рамках годами применяемых форматов взаимодействия между таможней и бизнесом, часто глубоко документно-ориентированных.

 

Это одна из основных причин, которые не позволяют использовать в полной мере международные стандарты таможенного администрирования в России.

 

Как проблемы возникают на практике?

 

Теоретические недоработки в конечном итоге оборачиваются колоссальными издержками для бизнеса, к которым приводит избыточный контроль. При этом участники ВЭД уже заранее позиционируются как потенциальные нарушители, поэтому находятся в невыгодном положении, и то самое «партнерство между таможней и бизнесом» у нас не работает.

 

Марианна Чугаева, генеральный директор юридической компании «Магистраль»:

 

– Одна из самых серьезных проблем – ценовые профили риска. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 12.05.2016 N 18 указано, что от лица, ввозящего на таможенную территорию товар по цене, значительно отличающейся от сопоставимых цен идентичных (однородных) товаров, разумно ожидается поведение, направленное на заблаговременное собирание доказательств, подтверждающих действительное приобретение товара по такой цене.

 

Но сразу возникает вопрос о доступности информации о цене на идентичные (однородные) товары. Из каких источников лицо, ввозящее товар, должно получить информацию о значительном отличии цены своего товара от сопоставимых цен? Пока добропорядочному бизнесу приходиться играть вслепую.

 

Думаю, что вполне возможно создать общедоступную базу данных по аналогии с предварительными решениями о классификации, в которой лицо, ввозящее товар, могло бы получить информацию о сопоставимых ценах на идентичные (однородные) товары. Такую дополнительную опцию можно сделать, например, в «Личном кабинете участника ВЭД», либо иным образом. Именно доступность части информации СУР могла бы сделать исполнимым указание Верховного суда.

 

Михаил Шавернев, юрист, эксперт FreeВЭД:

 

– Главная проблема в том, что ФТС вместо того, чтобы анализировать цепочки поставок, как это принято в международной практике, пытается поймать за руку нарушителей на границе. Если образно, то ловить наркотики на границе, конечно, можно, но поймать курьера, который пересекает границу всего один раз – это дело случая, удача. Работать надо от сбыта, от ФНС, от Роспотребнадзора. Нашли сбыт немаркированного товара – ищите импортера, нашли реализацию контрафактных товаров – ищите импортера. Нашли фирму однодневку – ищите ее контрагентов импортеров.

 

Для таможни все участники ВЭД – потенциальные нарушители, а ФНС и Роспотребнадзор видит реальных. Именно от этого надо отталкиваться. Нашел сбыт наркотиков внутри страны – иди по цепочке до границы, а не наоборот.
Проверка носит, как всегда, характер попытки выявить потенциального нарушителя. Таможня проверяет, кого хочет, и не важно, были ли выявлены факты реализации товаров без документов, по какой цене товар реализуется на внутреннем рынке, какое у него качество, товарные знаки и так далее. Я полагаю, что таможня должна отрабатывать нарушения, выявленные при обороте товара внутри страны, а не выдергивать людей, идущих по зеленому коридору в надежде найти в кармане незадекларированный товар.

 

Кроме того, необходимо исключить возможность применения мер контроля с целью давления на конкретного участника ВЭД, дабы создать конкурентное преимущество его конкурентам или поставить на колени для выполнения планов. Должна существовать система контроля за созданием профилей риска на предмет направленности этих профилей на создание препятствий конкретному участнику ВЭД.

 

Александр Богатырев, эксперт по таможенным вопросам ООО Металлсервис:

 

– СУР безусловно необходима. Но в таком виде, когда идет поголовное срабатывание при каждой подаче декларации на товар уже практически по всем видам товаров и срабатывание на товары и организации, которые уже были проверены, эффективность будет на низком уровне. Инспектор физически не может отработать на 100%.

 

Главная проблема – это отсутствие доверия государственного учреждения к бизнесу. Являясь УЭО, крупнейшим налогоплательщиком, мы продолжаем выставлять контейнеры на ИДК, на досмотр. Номенклатура товара практически не меняется, не меняются контрагенты и меры контроля со стороны таможни.

 

Реализации международных стандартов в России мешает палочная система и плановые показатели, за которые либо поощряют, либо наказывают. Инспектор не должен быть виноват за выпуск товара по стоимости ниже риска. Выпустил ниже – выговор, еще раз – в отдел кадров. Инспектор при срабатывании риска должен разобраться в предоставленных документах и принять решение, а не оправдываться перед вышестоящим руководством за свои действия.

 

http://провэд.рф/custom-house/national/45434-kak-sdelaty-sup-luchshe-otvechayut-ekspepty.html